Кактусы в Мексике

Ферментированные напитки из кактусов делали еще майя, индейцы хуичол придумали употреблять пейот для общения с потусторонним миром, а конкистадоры, у которых кончилось бренди, научились гнать водку из агавы. Наш специальный корреспондент отправился изучать многообразие отравляющих веществ, которые порождает суровая природа Мексиканского нагорья.

Уже второй час ночи, но я сижу на балконе гостиничного номера в провинциальном городке Атотонилко-эль-Альто, расположенном высоко в горах на северо-западе Мексики. Несколько часов назад грязная улица подо мной кипела жизнью, а сейчас во всем городе не спим только я да мексиканский алкоголик, присевший на ступеньках внизу и на автопилоте отхлебывающий из бутылки. У меня тоже припасена бутылочка. Текила Don Julio Anejo была изготовлена в здании прямо напротив магазинчика, где я купил ее сегодня днем.

Из-за местных горячих источников ацтеки назвали это поселение «местом высокой воды». Теперь городок знаменит иной жидкостью: местной текилой, которая приводит в воодушевление многих знатоков. Зайдите в любой приличный бар в любой точке мира, и вы найдете там бутылку, разлитую в этом милом, но ровным счетом никому не известном уголке.

Но я приехал в Мексику не только за текилой. Меня интересовали и другие разновидности субстанций, созданных на основе кактусов. Текила — лишь самая известная, но далеко не единственная из мексиканских специалитетов. И, как я выяснил, не самая популярная у аборигенов.

Мои исследования начались сразу же по прилете в окруженный цепями гор Монтеррей, где я встретился со своим мексиканским приятелем Санчесом — будущим пластическим хирургом. У него оставалось время до начала семестра, и он предложил выступить проводником и показать мне места, куда обычные гринго не попадают.

Сидя на террасе кафе в старом городе, мы набросали план операции. Первым пунктом числилась деревушка в нескольких часах к югу от Монтеррея, где мы планировали остановиться у дальнего родственника Санчеса. Тот по-прежнему продолжает гнать тот самый кактусовый самогон, что 500 лет назад пил еще Эрнан Кортес. Потом мы отправимся изучать людей и текилу в одноименном городке. Затем мы направимся на юг, в заброшенный шахтерский центр Реаль-де-Каторсе и там, высоко в горах, переместимся в еще более глубокую древность — в мир духов и галлюциногенных кактусов пейот.

На следующее утро мы взяли напрокат машину и устремились в деревню в окрестностях одного из самых бедных городов страны — Сан-Луис-Потоси. По дороге мы обсуждали мексиканские нарковойны. О чем еще тут можно говорить, когда на всех сельских дорогах постоянно встречаются вооруженные до зубов военные патрули? Каждые двадцать минут мы проезжали колонны военных грузовиков и федеральных полицейских, вцепившихся в свои М-17.

Все они искали бандитов из картеля «Зетас» — новой породы наркодельцов, отличающихся особой кровожадностью и не брезгующих терактами и расчлененными трупами врагов, разбросанными по улицам городов.

«Ребятам явно не терпится кого-нибудь пристрелить»,— заметил я.

«Пострелять — их единственное развлечение в этой пустыне, — ответил Санчес. — Говорят, тренировочный лагерь «Зетас» находится как раз в городе, через кот9рый мы должны проезжать. — Тут Санчес поежился. — Когда военные появились в Монтеррее, бандиты пересели на старые раздолбанные машины. Притворяются крестьянами. Понимают, что военных не подкупить — если их обнаружат, живыми не уйти».

Раньше в Мексике наркобаронов считали героями. Они не жалели денег, обустраивали свои родные деревеньки и не делали ничего плохого гражданским. Но слухи об их жестокости ширились, репутация портилась — и доброжелательность народа понемногу испарилась.

Мы подъехали к домику дяди Санчеса рядом с его авторемонтной мастерской. Оттуда выглянул человек. «Ола, амигос!» — закричал он. «Ола! Мигель! — ответил Санчес и, повернувшись ко мне, пояснил: — Мой троюродный дядя».

Мигель оказался стопроцентным мексиканцем: невысоким и плотным. Мигель усадил нас за стол на открытом воздухе и сразу же налил нам по кружке жидкости, ради которой я сюда и приехал: мескаль, дедушка современной текилы. «Салют!» — Мигель как бы вдохнул в себя жидкость, но, как мне показалось, ее не проглотил. Мы с Санчесом сделали по глотку. Напиток оказался крепким и обжег горло, но дымно-сладкий привкус помог справиться с ним легче, чем могло показаться. В отличие от текилы он резко ударил в голову. Неудивительно: мескаль относится к текиле так же, как самогон к водке.

«Мексиканцы обожают свой мескаль. Буквально боготворят, — сообщил Санчес. — Я как-то был на петушиных боях, и зрителям сразу же раздали по бутылке мескаля — дешевого, по полтора доллара за литр. Но все были в восторге». Мигель с готовностью согласился и рассказал, что жители его деревни считают, что мескалем можно вылечиться от всего на свете, начиная с простуды и кончая раком простаты. У мексиканцев даже есть пословица: «Когда хорошо — пей мескаль. Когда плохо — тоже пей мескаль».

Семья отца Мигеля происходит из Охаки на юге Мексики, где в каждой деревне варили свой мескаль с помощью таких же аппаратов, что стоял на заднем дворе у Мигеля. Этим занимались все поколения Мигелевой семьи. Сам он приобщился к искусству самогоноварения с трех лет, помогая отцу, а теперь учил гнать мескаль сына.

После удаления у агавы длинных заостренных листьев, растение начинает напоминать большой ананас, который томят в земляной печи по технологии, разработанной еще в пещерную эпоху. В земле выкапывается ямка, в ней на пару дней разжигают костер, потом помещают туда агаву, засыпают ее землей и оставляют еще на четыре-пять дней. Затем густой сладкий сок переливают в бак для ферментации, выдерживают два дня и перегоняют в 90-градусный напиток. «Мескаль Мигеля» не продается в супермаркете. Он распространяется среди соседей, друзей и знакомых, а также через местные лавочки. Но львиную долю Мигель оставляет себе. Мужик явно был не дурак выпить.

Мы долго беседовали под ночным небом посреди пустыни. Развели костер, выпили пива, потом еще мескаля, потом выкурили косячок и закусили такое, приготовленными женой Мигеля. В этом — вся Мексика. То самое состояние, которого многие пытаются достичь с помощью текилы.

Я приехал туда на «Текила-экспрессе» — поезде, привозящем туристов из Гвадалахары на экскурсию по винокурне «Эррадура». Среди пассажиров преобладали мексиканцы, по проходам, наяривая на гитарах, бродили мариачи, а официанты раздавали текилу в чистом виде и в «Маргаритах». Пиво и жирные закуски — сколько влезет.

Поездка была приятной, но меня не покидало ощущение, что меня обманывают. Гид рассказывал, что технология производства текилы гораздо сложнее и изысканнее, чем дедовские методы, используемые для приготовления мескаля. Это правда, винокурня «Эррадура» — вполне современное предприятие, опутанное сотнями труб, уставленное сияющими нержавеющей сталью баками для ферментации и печами, наводящими на мысль о нацистских лагерях смерти. Но суть процесса не меняется. Дело в том, что изначально текила была просто местной разновидностью мескаля, но в 1970-х несколько богатых фермеров и землевладельцев из окрестностей города Текила пролоббировали правительственное решение, наделившее их бренд защитой, которой издавна пользуются их коллеги в Шампани и Коньяке.

Теперь исключительно винокурни, использующие агаву, произрастающую в пределах 1700 квадратных километров площади муниципалитета Текила, имеют право официально называть свою продукцию текилой. Все остальные производят обычный кактусовый самогон. Это обеспечило производителям монополию, позволив им отделить себя в глазах общественности от грязных крестьян и превратить текилу в изысканное лакомство гурманов. Вот несколько замечательных фактов: в США потребляют в два раза больше текилы, чем в Мексике. Рынок текилы класса премиум растет на 30% в год. Американцы импортируют текилы на два миллиарда долларов.

Говорят, из голубой, агавы, произрастающей только в регионе Текила, получается самый мягкий напиток. Напиток этот действительно неплох, но по мексиканским стандартам он очень дорог и к тому же начисто лишен деревенского обаяния. В отношении коньяка и шампанского слегка параноидальное стремление к технологическому совершенству и кристальной чистоте, может быть, и объяснимо, но в Мексике такая гипертрофированная невинность не проходит.

Ну да черт с ней, с невинностью. Она к лицу только девственницам, да и тем быстро надоедает.

В Мексике все перемешано, как на живом рифе, где слои разной живности проникли друг в друга до полного смешения. История пейота еще более древняя, чем история текилы: она теряется шесть тысяч лет назад среди мифов, суеверий, человеческих жертв и психоделических сказок. Известно точно одно: задолго до гремящих латами испанских конкистадоров и потрясающих молитвенниками миссионеров местные жители ели психоделические кактусы и ловили кайф.

Пейот — это маленький кругленький кактус размером с ладонь. Но его влияние простирается на поколения и континенты. Содержащийся в его соке мескалин — один из самых старых психоделических наркотиков, известных современной археологии. И, само собой, он не мог не попасть в поле зрения представителей творческих профессий. Олдос Хаксли, приняв дозу мескалина и полдня поразглядывав стены в своей лондонской квартире, написал об этом целую книгу. Джим Моррисон относился к этой субстанции с большим вниманием и назвал свою рок-группу «Дорз» в честь той самой книги Хаксли — «Двери восприятия». Хантер Томпсон, Уильям Берроуз, Бивис и Баттхед и множество их коллег не раз пробовали на полдня отключать сознание с помощью пейота. И я собирался сделать то же самое.

Биологи считают, что пейот происходит из области, простирающейся от северо-восточного Техаса до самого центра Мексики. На самом деле узенькая полоска пустыни у полузаброшенной шахтерской деревушки Реаль-де-Каторсе на краю горного хребта Сьерра-де-Каторсе, пожалуй, последнее на земле место, где эти кактусы произрастают в больших количествах. Люди — существа жадные, а кактусы растут десятилетиями, поэтому мелкие торговцы наркотиками сметают их начисто. Географическая изоляция Каторсе, расположенной в четырех часах езды по голой пустыне к югу от Монтеррея, не позволяет толпам собирателей пейота до нее добраться. Тем не менее популяция кактуса неуклонно сокращается.

Уже в сумерках мы с Санчесом выехали на мощенную булыжником дорогу, ведущую через трехкилометровый тоннель Огаррио в пункт нашего назначения. Эти древние сооружения были построены вручную двести лет назад и до сих пор находятся в отличном состоянии. Хорошая работа всегда выгодна. К тому же испанцы прекрасно понимали, что копи Каторсе дают львиную долю всего серебра Мексики.

Но заброшенный город впечатлил нас куда больше дороги. Выбравшись из тоннеля, мы будто совершили скачок не только в пространстве, но и во времени, буквально как в кино. Я ожидал встречи с привычными мексиканскими сараями, но увидел грозную мини-крепость, примостившуюся на краю горного обрыва — как будто гималайскую деревушку скрестили со средневековым замком. Зрелище было сюрреалистическим и даже волшебным, хотя до ближайшего пейота оставались еще километры.

Больше всего город напоминал голливудскую декорацию. Впрочем, почему напоминал? «Мексиканец», дурацкая комедия с Брэдом Питтом и Джулией Роберте, снималась в Реаль-де-Каторсе всего несколько лет назад. В 1948 году Хамфри Богарт снимался здесь в «Сокровище Сьерра-Мадре». Мой спутник вспомнил, что в поисках колоритной натуры сюда заносило даже Сальму Хайек и Пенелопу Крус. «В жизни у них жопы не хуже, чем в кино», — заметил Санчесу местный житель, у которого мы попытались выяснить подробности о голливудских аспектах здешней истории.

Сейчас жизнь здесь вполне комфортна. Каторсе возрождается благодаря хиппи, которые начали приезжать сюда в поисках мистики — и некоторые решили остаться. Они купили дома, открыли гостиницы и рестораны. Все стало вполне буржуазным, но сейчас мы стремились не в горные скалы, а в священную пустыню полутора тысячами метров ниже. Туда можно попасть только на лошадях в сопровождении проводника.

Индейцы племени хуичол, которым принадлежали эти места, пока их не выперли испанцы, называли здешние земли «Вирикута» и считали их сокровеннейшим местом на земле, где впервые появилась жизнь, — Эдемом и Меккой в одном флаконе. Хуичол ушли на запад триста лет назад и теперь живут в районе Атотонилко, где я сейчас и сижу. Но каждый год они неизменно отправлялись в паломничество к землям предков, собирали пейот и разговаривали с духами.

Реаль-де-Каторсе стал духовной Меккой для обдолбанных битников и хиппи всего мира исключительно благодаря грандиозному обману Карлоса Кастанеды, изложенному в его труде «Учение дона Хуана». Изложив выдуманную историю своего общения с индейским колдуном и опытов с пейотом, Кастанеда оставил след в сердце каждого хиппи. В конце книги он пришел к выводу, что объективной реальности просто не существует, и ключ к бессмертию — всего лишь легкая адаптация своих представлений о жизни.

Если бы я был суеверен, я бы сказал, что наше путешествие началось с недоброго предзнаменования. Оказалось, что у моей кобылы течка, а жеребец Санчеса не кастрирован, и он время от времени загрызал удила и устремлялся к ее заду, а она бросалась куда глаза глядят. Один раз они поглядели в сторону километрового обрыва. В общем, пришлось изрядно помучиться, пока эти звери наконец не успокоились.

Медленно пробираясь по каменистой тропе, мы разглядывали следы цивилизаций прошлого: древний акведук, снабжавший водой плодородные поля, террасами вырубленные в скале, пещеры, где индейцы племени хуичол ютились сотни лет назад, а также новейшие археологические слои, состоящие из сараев и развалюх, где местные жители уже пару веков жили без особых перемен, так и не узнав автомобиля и электричества. Они пасли овец, доили коров и не в чем не нуждались. Наш проводник Хосе показал пальцем на лачугу, в которой он родился. Но сам он был не из племени хуичол. Хосе относил себя к правоверным католикам, что не мешало ему всей душой принимать мифы хуичол, которые в его голове смешались с христианством и другими суевериями.

Для индейцев пейот не является галлюциногенным наркотиком — так же как для нас телефонный разговор не является актом общения с миром бестелесных духов. Мы знаем, что по телефону мы говорим с реальными людьми, которым просто не случилось оказаться рядом. Так же и хуичол используют пейот в качестве телефона, связывающего их с миром духовной реальности. Если слышишь разговор индейца с духом Ягуара или богиней маиса, можно быть уверенным, что именно им хуичол и хотел дозвониться. Другими словами, если некоторые мои знакомые утверждают, что без всяких галлюциногенов беседуют с Иисусом, то канал связи, которым пользуются хуичол, можно сравнить с оптоволоконным кабелем.

Хуичол явно пользуются благосклонностью какого-то мощного спонсора в небесах — хотя бы потому, что они пережили множество врагов, веками пытавшихся стереть маленькое племя с лица земли. Они отбились от полчищ могущественной империи ацтеков, которая хотела получить контроль над богатой пейотом священной пустыней. Ацтеков истребили испанцы, которые затем попытались затащить дикарей в лоно католической церкви, но хуичол отбились и от этих. В шестнадцатом веке им все же пришлось покинуть благословенные земли Каторсе и отступить на триста миль в район нынешней Текилы в горах Сьерра-Мадре. Там они веками вели партизанскую войну с иноземцами, нападая на военные отряды и торговые караваны, де-факто сохранив независимость аж до 1960-х. Мораль: не связывайся с психоделическим воином-хуичолом, наевшимся мескалина.

Мы ехали по пустыне уже два с половиной часа, когда Хосе придержал лошадей, и мы спешились. «Здесь стоит поискать пейот», — сказал он, пояснив, что кактус обычно прячется под листьями определенного вида кустарников у самого ствола. Еще он объяснил ритуал: прежде чем вытащить кактус из земли, нужно обойти вокруг него четыре раза и попросить разрешения у покровителя пейота — Голубого Оленя. Я нашел первый росток уже через пять шагов, но второй пришлось искать среди гремучих змей целых сорок минут.

Наконец в тени одинокого дерева мы приступили к пиршеству. Сначала нужно было очистить кактусы, а потом откусить кусочек, в котором сконцентрировалась горечь сотни самых мерзких горьких огурцов, которые я когда-либо пробовал. Один-два кусочка еще можно было проглотить без рвотных позывов, с третьим было куда хуже, а четвертый я просто запил пивом, не разжевывая, и закусил яблоком.

Приход начался минут через тридцать. Сначала — полное спокойствие, потом медленное наступление чувства гиперреальности. Все вокруг стало ближе, ярче и живее. Молча мы наслаждались видом. Вдалеке пустыня переходила в подобие дна пересохшего озера, а над горами собиралась полоска грозовых туч. Было тихо. Цвета переливались невероятными оттенками. Это напоминало виртуальное кино высокого разрешения. Я лег на спину, открыл пиво и задумался о туристах из Европы, о которых нам рассказал Хосе.

Они приезжали сюда в надежде, что пейот научит их управлять реальностью. Один отправился в одиночестве в пустыню и, видимо, целую ночь сражался с демонами. Он проиграл: его тело нашли в петле на дереве. Другие двое подружились в Реаль-де-Каторсе с местной девчонкой и решили провести ночь в компании с ней и пейотом в пустыне. Парни поссорились, и девушка попыталась их разнять. Помирившись, они ее убили, так и не поняв, что труп существует на самом деле, а не в их воображении.

«Пустыня делает с людьми странные вещи, — сказал Хосе. — Странные звуки, голоса людей». Пару месяцев назад был он в пустыне один и услышал рядом с собой разговор мужчины и женщины. На самом деле рядом никого не было, но парочка продолжала обсуждать свои домашние дела. Хосе даже слышал скрип половиц. «Звуки застревают между горами», — сказал он, указывая на утесы, сомкнувшиеся над глубокой и узкой долиной.

Уж перевалило за шесть вечера, и мы собрались в дорогу. Сидя на лошади, я чувствовал себя то ли ковбоем, то ли индейцем, обгоняющим ветер на Диком Западе. В глазах моих все плыло, но не так, как это бывает с алкоголем, который замедляет работу мозга и позволяет человеку на время вернуться в пещерное состояние. Летящие облака на глазах меняли свою форму и превращались в драконов. На гранях скал появились сияющие белые пятна, которые к тому же медленно пульсировали.

Я сидел разинув рот, совсем забыв, что я на лошади. Но лошадь уверенно продолжала свой путь по укатанной темнотой дороге, не обращая никакого внимания на рычащих пантер, львов, тигров и гиен, которые, окружив нас со всех сторон, напрыгивали и огрызались друг на друга.

Заполните анкету на сайте посольства, в назначенный срок (через 2-3 дня) занесите в консульство документы и оплатите сбор. Паспорт с визой (по умолчанию — на десять лет) вернут в тот же день.

Владельцы действующей визы в США от всех этих хлопот освобождены - их мексиканцы готовы пускать к себе на срок до полугода без визы.

Б. Левшинский пер., 4

(495) 637 48 48

embamex2.sre.gob.mx/rusia/index.php/ru/

Мексиканский песо ($, MXN) 10 MXN = $0,54

Январь: +20°С.
Апрель: +28°С.
Июль: +26°С.
Октябрь: +24°С.
Погода на Мексиканском нагорье зависит не от сезона, а от высоты: чем выше, тем суше воздух и прохладнее вечера.

С июня до конца сентября - время холодных ливней.

Самый колоритный праздник — День мертвых (1-2 ноября).

Прямых рейсов из России в Мексику нет.

Можно лететь с пересадкой в США (нужна американская виза, даже если вы не
собираетесь выходить из аэропорта) или в Европе (чуть дороже, но удобнее).
Москва-Мехико: KLM и Air France через Амстердам и Париж, Lufthansa через Франкфурт, Iberia через Мадрид, Delta через Нью-Йорк, United через Вашингтон, от €619 плюс сборы, время в пути — от 17 ч.

Прокат автомобилей легко найти во всех основных аэропортах. Дороги в целом приличные, хотя на них непривычно часто встречаются лежачие полицейские и блок-посты. Основной вид междугородного транспорта — рейсовые автобусы. Цена зависит от класса: второй, первый и deluxe (или ejecutivo). Проезд первым классом обычно стоит 50-70 песо за час пути (около 70 км).

Мода на строительство бутик-отелей, захватившая Юкатан и Тихоокеанское побережье Мексики, еще не добралась до ее центральных областей. Самые комфортабельные отели в больших городах, как правило, принадлежат американским сетям, их легко забронировать через соответствующие сайты. Несетевые отели всегда легко найти около главной городской площади — Сокало.

Еда — главная страсть мексиканцев, которой они отдают дань в расположенных на каждом углу кантинах, кафе, такериях, ростисериях, пастелериях, хугериях, ресторанах высокой кухни и около уличных лотков. Немексиканские блюда сложно найти за пределами Мехико и основных курортов, зато можно разобраться в тонкостях региональных рецептов, попробовав биррия из козлятины в Халиско, менудо в Чиуауа или посоле в Мичоакане. Соус чили «хабанеро» огнеопасен, зато хорошо сочетается с пивом «Корона». Захватить с собой средство от изжоги не помешает.